Своими родами в роддоме при ЦКБ г. Новосибирска я очень довольна, хотя все получилось совсем не так, как я ожидала. Мы с мужем планировали совместные роды и долго к ним готовились. Наше желание осуществилось лишь наполовину — настолько, насколько позволило экстренное кесарево…
Да и появление на свет нашего чада было сюрпризом. Конечно, само появление никого не удивило, но до самого рождения мы не знали, кто родится: мальчик или девочка! Всю беременность меня сопровождала непоколебимая уверенность в том, что я жду мальчика. Уверенность была подкреплена утверждением врача, проводившей УЗИ на 18-й неделе: «Классический пацан!» Чадо было названо Иннокентием и задолго до появления снабжено голубенькими распашонками, комбинезончиками и т.п. Каково же было наше изумление, когда на 35-й неделе другой врач УЗИ с уверенностью сказал совершенно обратное. В общем, совершенно сбитые с толку, последние полтора месяца мы именовали ребеночка уже не Кешей, а просто «чадом», и ждали его не только с нетерпением, но и с напряженным интересом.
Поведение чада меньше всего походило на девичье. Зашевелившись приблизительно на 14-й неделе, ребенок вскоре развил невероятную активность: любил заниматься ритмичными прыжками по несколько минут подряд, научился щекотать маму изнутри, заставляя ее подпрыгивать от неожиданности; в последние месяцы моя матка стала для малыша чем-то вроде боксерской груши — с той разницей, что грушу эту лупили изнутри. Из моей печени дитя устроило тренажер для своих маленьких, но ох каких твердых пяточек. На 9-м месяце эти ощущения были дополнены нестерпимым кожным зудом. Ужасно хотелось родить хотя бы для того, чтобы перестать чесаться.
12 июня, накануне ПДР, мне показалось, что подтекают воды. Мы отправились к родителям мужа в Академгородок, где собирались рожать. Вечером на «скорой» поехали в роддом. К нашему ужасу, дежурил в этот вечер Воронцов, к которому я, начитавшись отзывов и наслушавшись подружек, очень не хотела попасть на роды. Главное, что меня пугало, — Воронцов, по слухам, очень увлекается стимуляциями, мне же хотелось роды по максимуму естественные, без стимуляции и анестезии. Это намерение у меня сформировалось после прочтения книги Г. Дик-Рида «Роды без страха». Очень рекомендую ее будущим мамочкам.
Воронцов осмотрел меня довольно немилосердно, нашел раскрытие 1 см и сказал, что пузырь цел, а за воды я приняла пробку, которая отходила уже три дня. Он стал настаивать, чтобы я легла в «патологию» «готовиться к родам», то есть колоться и капаться, что в мои планы совершенно не входило. К тому же гораздо спокойнее дома рядом с мужем, который может и массаж сделать при тренировочных схватках. Мы еле отбились, написали отказ и сбежали домой под громовые возгласы Воронцова: «Сама метр пятьдесят, муж у нее метр восемьдесят! С вашим ростом и вашим животом — вы кадр номер один для «патологии»! Попадете на кесарево!»
Решили на следующий же день заключить контракт с Ириной Анатольевной Мягковой (ее рекомендовала знакомая акушерка), чтобы случайно не попасть к Воронцову.
Этой ночью, с 12 на 13-е июня, начались довольно болезненные схватки то ли из-за осмотра днем, то ли уже время пришло. Схватки продолжались, шли нерегулярно (интервал от 5 до 10 минут), но оставаться с ними дома было уже немыслимо, и мы снова поехали в роддом — на этот раз на такси.
С Мягковой предварительно созвонились, и она меня приняла. Оказалось, раскрытие по-прежнему 1 см. Мне захотелось завопить: «Издеваетесь, что ли?! Зачем я сутки мучилась?» Мягкова поинтересовалась, зачем нам нужны контрактные роды, чего бы мы от них хотели. Мои пожелания она учла, но предупредила, что надо быть готовой и к случаям, когда без вмешательства не обойтись. Она тоже предложила лечь в «патологию» до родов, но согласилась я только после КТГ, которое показало не очень хороший результат. К тому же я представила, как придется сюда ехать в третий раз… Распрощавшись с мужем, я легла дожидаться родов.
На ночь, с 13 на 14, мне поставили укол, который снял схватки до следующего вечера. А вот ночью 14-го этот препарат уже не помог. Я пыталась заснуть, не обращать внимания на схватки, но это было невозможно, и я поплелась искать дежурную медсестру. В отделении никого не было — ни на посту, ни в сестринской, ни в ординаторской. После очередной попытки заснуть я отчаялась и спустилась на лифте в приемный покой и попросила, чтобы ко мне хоть кого-нибудь прислали. Дежурная медсестра, вернувшаяся на пост, очень была недовольна моим поступком: «Ты зачем в приемный покой спустилась? Рожаешь, что ли? Терпения, что ли, нет?» Но потом отвела к дежурному врачу на осмотр. Услышала лаконичное: «В родах. 2,5 пальца раскрытие». Я ушам своим не поверила от радости и побежала в палату за вещами, почти позабыв про схватки. Было около 0.00.
Я позвонила мужу и Мягковой. Когда спустилась в приемный покой, муж был уже там, облаченный в больничный костюм очень симпатичного светло-бирюзового цвета. Мы отправились в родзал, где собирались провести предстоящую ночь. Увы, все быстро изменилось. На наших глазах КТГ стал показывать снижение пульса ребенка. Не дожидаясь, мы сами побежали за врачами: «Пульс падает!» Мягкова сказала, что надо вскрывать пузырь и, если воды окажутся зеленые, — значит, у ребенка гипоксия, и придется делать «кесарево». Так оно и оказалось. С меня сняли только что выданный больничный халат и повезли в операционную. Эпидуральную анестезию не получилось сделать: меня колотило от холода (погода стояла пасмурная, а роддом, конечно, не отапливался), не получалось согнуться как следует. Анестезиолог, безрезультатно потыкав иглой в мой позвоночник, решился на общий наркоз… Муж в это время был у окошка операционной.
После эфирной маски все куда-то понеслось… Под наркозом мне снилось что-то невообразимое: казалось, что необходимо проконтролировать все происходящее, а я не могу, потому что разваливаюсь на кусочки, и вряд ли смогу когда-нибудь собраться… Когда я стала отходить, было ощущение, что вся нижняя половина туловища отрезана, и мне очень хотелось убедить врачей, как она мне нужна — я боялась, вдруг они не пришьют ее обратно. Рядом плавали анестезиолог и медсестра, каждый в двойном экземпляре, и чей-то голос повторял: «Груз и холод». Мужа рядом не было, ребенка тоже, и это было так не похоже на те роды, которые я когда-то себе представляла. Я спросила, что с ребенком. На всякий случай, без уверенности, что должен быть ребенок. «С ребенком все в порядке, — ответили мне. — девочка, 3950, 50 сантиметров».
Нашу Катеньку я увидела впервые в фотоаппарате, который передал мне муж в палату интенсивной терапии. Родилась она 15 июня в 3.30. Муж потом рассказал, что нянчился с ней первые полчаса — это, я думаю, самое главное, для чего он был здесь, ведь после рождения дочка оказалась на руках у родного человека. Потом ее принесли в палату — такую тихую, туго спеленатую и мягонькую. Прикладывать к груди в день после операции не разрешили, обещали только завтра, когда меня переведут в палату. А я лежала и думала: «О какой палате может быть речь? Неужели я когда-нибудь смогу встать на ноги? Я ведь даже на бок не могу повернуться!» В общем, было грустно и одиноко, и ощущала я себя немногим лучше кафкианского жука. Вдобавок и телефон разрядился, до розетки, которая была в полуметре от меня, не дотянуться, так что поговорить толком ни с кем из родных не получалось.
На следующий день я уже смогла встать, преодолевая режущую боль в области шва. Муж пришел в роддом, а я еще лежала в «интенсивке». «Когда меня переведут в палату?» — «Когда сможете ходить». Стимул — желание увидеться с мужем — оказался настолько силен, что я чуть ли не бегом (так мне казалось) припустила по коридору. Тогда же принесли и дочку на первое кормление молозивом. Присосалась она сразу довольно уверенно и кушала как маленький насосик, с полным осознанием серьезности своей работы. Еще два дня ее приносили только на кормления, а на 4-й день после родов отдали мне в палату (правда, на следующее утро я упала в обморок из-за недосыпания).
Я пролежала 8 дней после родов, на 9-й меня выписали. Понравилось все — одноместная палата-люкс, расположение роддома рядом с лесом (чудный вид из окна, редкой свежести воздух), а главное — отношение врачей и медсестер! Конечно, есть и здесь небольшие исключения — но что жаловаться, если уж зав. отделением, которая занимается и физиокабинетом, каждой женщине объясняла смысл всех процедур и лично помогала дойти до палаты самым обессиленным (в том числе и мне). И в подавляющем большинстве все в ЦКБ так относятся к мамам и детям. И думаю, моя платная программа родов тут ни при чем.
Ну и, конечно, я очень благодарна команде врачей во главе с Ириной Анатольевной Мягковой. Врачи смогли так хорошо помочь дочке родиться, а мне — родить и прийти в себя.
За Кешей поедем в тот же роддом!..
Личный опыт
